ДЖЕЙМС ТАРРЕЛЛ: ОТСВЕТЫ ГЕНИАЛЬНОСТИ

Всего два десятка экспонатов для ретроспективы—не так уж и много. Однако небольшое количество работ компенсируется масштабом замысла Джеймса Таррелла: он работает со светом—материалом непокорным и неуловимым.

Свет Таррелла не греет. Хотя начинал художник с вполне традиционного света—сопровождающего процесс горения. С помощью гидразина, разновидности ракетного топлива, и горючих газов он делал световые скульптуры—плоские цветные языки пламени, напоминающие северное сияние, которыми, однако, было довольно трудно управлять. Правда, уже тогда казалось, что для таких космических эффектов больше подходит не согревающий свет, как от газовой конфорки, а свет холодный, в буквальном смысле слова неземной. Ведь в природе такую иллюминацию, как у сегодняшнего Таррелла, почти и не встретишь.

В 1966 году появилась первая работа художника, сделанная с помощью светового проектора,—«Afrum», вариант которой представлен на выставке. Поиски Таррелла шли в параллель с поисками концептуалистов, которые задавались вопросом, что такое искусство. Таррелл же вопрошал: что значит видеть искусство? Две световых проекции в углу комнаты (они и составляют работу) кажутся гранями параллелепипеда. Обман зрения ставит посетителя в довольно неловкое положение: понимая, что перед ним световая проекция, он, тем не менее, продолжает видеть почти осязаемый трехмерный объект.

Свое искусство, столь близкое к науке, Таррелл создает, пуская в ход обширные знания в области психологии восприятия: ее он изучал в колледже, наряду с математикой и астрономией. Не отягощенным же специальным багажом зрителям он настойчиво рекомендует искать истину альтернативным, нерациональным путем. Арт критик и почитатель таланта Таррелла Мелинда Уортц (Melinda Wortz) сравнила работы художника с коанами—дзен буддистскими головоломками, которые нельзя разрешить логически.

Интерес к явлениям незаурядным, таящим в себе прорыв к сверхъестественному, был всегда присущ Тарреллу. Начиная с 60-х годов художник изучает Ганзфилд-эффект—своего рода слепоту, которая одолевает человека, попавшего в равномерное моноцветное поле. Первые опыты создания такого цветового пространства Таррелл поставил в отеле «Mendota» (Калифорния, Оушн Парк), арендованном в 1966 году под мастерскую. Белое от пола до потолка помещение художник изолировал от внешнего освещения: закрасил оконные стекла, а позже выстроил перед ними стены. Там же он начал делать первые световые инсталляции: Таррелл запускал зрителей в пустые затемненные комнаты, в которых пульсирующая завеса света в углублении стены казалась плотным абстрактным холстом. За восемь лет студия превратилась в самостоятельный объект искусства. В 1974 году ее купили голливудские инвесторы, и художник лишился мастерской. В том же году Таррелл выиграл грант Гуггенхайма. Деньги потратил символично—на топливо для своего самолета, на котором семь месяцев парил над западными американскими штатами в поисках места для более масштабного проекта. Местом стал штат Аризона; проектом, пока не завершенным,—кратер потухшего вулкана Роден. Таррелл разделил его на пространства, каждое из которых должно стать полем для игры солнечного или лунного света. Побочные результаты многолетнего труда—архитектурные макеты «Автономные структуры»—можно разглядеть на выставке.

Но самая впечатляющая работа Таррелла в «Гараже», в какой-то мере промежуточный итог его поисков в области пространства и света,—инсталляция «Ганзфилд». Имя дублирует название упомянутого психологического эффекта. Это сплошь белая подсвеченная комната, попадая в которую, чувствуешь себя ежиком в тумане. Нащупать взглядом стены, к тому же закругленные книзу, оказывается проблематично. Блуждая в пелене света и цвета, теряешь ориентацию. Забываешь даже о лестнице, которая привела тебя в комнату, и направляясь к выходу, идешь не к выставленной в ряд обуви (посетителей просят остаться босиком и надеть бахилы), а в белую плоскость стены.

Второе название, которое дал Таррелл работе—«Пуруша», или неопределенное пассивное начало в индуизме, которому противопоставлено активное начало Пракрити. Восточной традиции, как известно, свойственно примирять противоположности. Однако зрителю примирить разум и чувство удается с трудом.

Джеймс Таррелл. МСИ «Гараж». Москва, 2011

Опубликовано в «Независимой газете» 30.06.2011

<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<